Кестнер Эрих
Эмиль и сыщики
Эрих Кестнер
Эмиль и сыщики
Перевод Л. Лунгиной
ЭТО ЕЩЁ НЕ НАЧАЛО
Вам-то я могу откровенно признаться: историю про Эмиля и сыщиков я сочинил совершенно случайно. Дело в том, что я собирался написать совсем другую книгу. Книгу, в которой тигры от страха лязгали бы клыками, а с финиковых пальм так и сыпались кокосовые орехи. Ну и конечно, там была бы черно-белая в клеточку девочка-каннибалка, и она бы вплавь пересекла Великий, или Тихий океан, чтобы, добравшись до Сан-Франциско, получить в фирме "Дрингватер и компания" бесплатно зубную щетку. И звали бы эту девочку Петрозилья, но это, конечно, не фамилия, а имя.
Одним словом, я хотел написать настоящий приключенческий роман, потому что один бородатый господин сказал мне, что вы, ребята, больше всего на свете любите читать именно такие книги.
Три главы были уже совсем готовы, Я остановился как раз на том, как вождь по имени Великий Ворон, прозванный также Скороходом, скинул насаженное на лезвие своего перочинного ножика печеное яблоко и, сохраняя полное хладнокровие, быстро сосчитал до трехсот девяноста семи...
И вдруг все застопорилось, потому что я забыл, сколько ног у кита. Я тут же улегся на пол - а надо вам сказать, что лучше всего я думаю, лежа на полу, - и принялся вспоминать, но так ничего и не вспомнил. Тогда я стал листать толковый словарь - сперва на букву "К", а потом, из добросовестности, на букву "Р" - "Рыба-кит", но про китовые ноги нигде не было сказано ни слова. А я не мог писать дальше, не зная точно, сколько у кита ног. Совершенно точно!
Дело в том, что если бы кит встал в то утро не с той ноги, то вождь по имени Великий Ворон, прозванный также Скороходом, никогда не встретился бы с ним в джунглях. А если бы он не повстречался с китом именно в тот момент, когда на лезвие его перочинного ножика было; наколото печеное яблоко, то клетчатая каннибальская девочка, которую звали Петрозилья, никогда бы не увидела мойщицу бриллиантов фрау Леман, а не столкнись Петрозилья с фрау Леман, она никогда не получила бы драгоценного талона, по которому в Сан-Франциско фирма "Дрингватер и компания" бесплатно выдает совершенно новую зубную щетку, и тогда бы...
Короче говоря, мой приключенческий роман - а я так радовался, сочиняя его, - споткнулся, так сказать, о китовую ногу. Я был очень огорчен. А когда я рассказал об этом фройляйн Фидельбоген, она пришла в такое отчаяние, что чуть не заплакала. Но плакать ей было некогда, потому что она как раз накрывала на стол к ужину, и она отложила слезы на потом, а потом забыла, что собиралась поплакать. Таковы женщины!
Книгу я хотел назвать "Петрозилья из джунглей". Мировое заглавие, верно? А теперь три готовые главы лежат у меня под ножкой письменного стола, чтобы он не шатался. Но разве это подходящее место для приключенческого романа, действие которого происходит не где-нибудь там, а в тропиках?
Старший официант Нитенфюр, с которым я иногда беседую о моей работе, спросил меня несколько дней спустя, бывал ли я когда-нибудь там.
Где - там? - не понял я.
Ну, в этих самых тропиках, в южных морях, в Австралии, на Суматре, Борнео и тому подобном?
Нет, - ответил я. - А почему вы спрашиваете?
Потому что писать можно только о тех вещах, которые хорошо знаешь, которые видел собственными глазами.
Но позвольте, любезнейший господин Нитенфюр...
Да это же ясно, как дважды два, - сказал он. - У Нойгебауэров - они часто ходят к нам в ресторан - была прислуга, которая никогда не видела, как жарят птицу. И вот в прошлое рождество, когда ей велели приготовить гуся, хозяйка, вернувшись домой с покупками, застала такую картину: в духовке жарился гусь в том виде, как его купили на рынке. Не ощипанный, не опаленный, не выпотрошенный. Ну и вонь стояла, доложу я вам!
При чем тут гусь? - удивился я. - Не станете же вы утверждать, что жарить гусей то же самое, что писать книги. Уж не обижайтесь на меня, дорогой Нитенфюр, но это же просто нелепо.
Он дал мне отсмеяться вволю, впрочем, смеялся я не так уж долго, и сказал:
И тропическое море, и ваши каннибалы, и коралловые рифы, и вся прочая мура - это ваш гусь. А роман ваш; - это противень, на котором вы собираетесь зажарить и Тихий океан, и Петрозилью, и всех этих диковинных зверей. А если вы не знаете, как жарят такую дичь, то получится такая дичь, что стыда не оберешься. Точь-в-точь, как у прислуги Нойгебауэров.
Но именно так поступает большинство писателей! - воскликнул я.
Приятного вам аппетита! Вот и все, что он сказал мне в ответ. Некоторое время я молчал и думал. Потом возобновил разговор:
Господин Нитенфюр, вы знаете Шиллера?
Шиллера? Вы имеете в виду того Шиллера, что работает управляющим на пивоваренном заводе?
Нет! - говорю я. - Писателя Фридриха Шиллера, который больше ста лет тому назад написал уйму пьес.
Ах, вот что! Того Шиллера, которому памятники ставят?
Точно! Он сочинил драму, действие которой происходит в Швейцарии. Называется она "Вильгельм Телль". Раньше детей в школах всегда заставляли писать сочинение на эту тему...
Мы тоже писали, - перебивает меня Нитенфюр. - Этого Телля я прекрасно знаю. Верно, мировая пьеска, - Шиллер силен, ничего не скажешь. Что правда, то правда. Но писать сочинения - это просто ужасно. Одну тему я и посейчас помню: "Почему Вильгельм Телль не дрогнул, когда стрелял в яблоко?". Я получил тогда пару. Вообще, надо признаться, я никогда толком не умел...
Дайте же мне закончить, - говорю я. - Так вот, хотя Шиллер никогда не был в Швейцарии, в его пьесе "Вильгельм Телль" все - чистая правда, до мельчайших подробностей...
А это потому, - возражает Нитейфюр, - что он предварительно прочел поваренные книги.
Поваренные книги?
Ну да. Поваренные книги по своей специальности. В них можно почерпнуть много полезного: и какой высоты горы в Швейцарии, и когда там тает снег, и как все было, когда крестьяне подняли восстание против губернатора Геслера.
Вы, несомненно, правы, - соглашаюсь я. - Шиллер все это, конечно, читал.
Ну вот видите! - подхватывает Нитенфюр и убивает полотенцем муху. Вот видите, если вы поступите, как Шиллер, и почитаете книги, то, может быть, вам и удастся дописать вашу историю про этих самых австралийских кенгуру.
Книгу "Эмиль и сыщики
" стоит уже прочитать только из-за того, как этот мальчик относился к своей маме.
"Видите ли, он просто любит свою маму и умер бы со стыда, если бы бил баклуши, когда она работает, не щадя себя, и экономит буквально каждый пфенниг. Вот почему он не может пойти в школу, не выучив уроков...Или прогулять занятия. Он видит, как мама выбивается из сил, чтобы у него было всё, что есть у других детей. Разве можно в ответ её обманывать и огорчать?"
Золотые слова!
И несмотря на очень интересный детективный сюжет и захватывающие события, повесть от начала и до конца пронизана любовью Эмиля к маме.
Мальчик Эмиль Тышбайн живёт со своей мамой в небольшом провинциальном городке Нейштадт. На каникулы мама решила отправить сына погостить к бабушке в Берлин, снабдив его суммой в 140 марок. По дороге мальчик заснул, и его обкрадывает вор. Эмиль понимает, как тяжело были заработаны эти деньги. И принимает решение найти вора и забрать у него свои деньги. Поэтому, выйдя раньше времени из поезда, он начинает слежку в большом и незнакомом для него городе. Неожиданно для себя Эмиль находит помощь в лице местных берлинских ребят, которым очень хочется поучаствовать в поимке вора. С этого момента операция "Эмиль" идёт по строго разработанному плану и с железной дисциплиной)). Такой сюжет, на мой взгляд, будет интересен не только каждому мальчику, но и девочкам.
Очень разумное и адекватное поведение детей. Умение дружить, приходить друг другу на помощь - пожалуй, самое ценное, чему учит книга.
Рассуждения и диалоги детей порой просто удивляют. В одной из рецензий уже цитировали часть диалога о деньгах. Я бы хотела процитировать еще немного. Эмиль рассказывает о своей маме:
-И даже когда она мне разрешает пойти с Претшом за город – он живет в нашем доме на первом этаже – и гулять до девяти часов вечера, я возвращаюсь к семи. Потому что не хочу, чтобы она ужинала на кухне одна. А мама даже настаивает, чтобы я гулял со всеми допоздна. И знаешь, я как-то попробовал остаться подольше. Но оказалось, что удовольствие мне уже не доставляет удовольствия. И я вижу, что она все же рада, когда я рано прихожу домой…..
- Вы, наверное, очень друг друга любите?
- Очень, - ответил Эмиль.
Повторюсь еще раз, книга очень динамичная и захватывающая по своему сюжету.
Вора в конце концов поймали. И это оказался не просто дорожный вор, а ….прочитайте)).
Возрастная аудитория 7-10 лет. Хотя, нам только седьмой год, но книгу «Эмиль и сыщики» мы прочитали уже 2 раза.
Вступление и сон Эмиля в поезде, о которых писали предыдущие рецензаторы, действительно выпадают из сюжета и явно контрастируют с повестью. Не скрою, что мне тоже было тяжеловато читать эти фантазии Автора своему ребенку. Но я не исключаю, и скорее всего так и будет, что детям, особенно более старшего возраста, фантастические видения Автора покажутся интересными и очень смешными. Справедливости ради надо сказать, что количество страниц безумных фантазий ничтожно мало. И они ни в коем случае не являются тем основным аргументом, чтобы не покупать эту замечательную книгу.
Эрих Кестнер
ЭМИЛЬ И СЫЩИКИ
Вам-то я могу откровенно признаться: историю про Эмиля и сыщиков я сочинил совершенно случайно. Дело в том, что я собирался написать совсем другую книгу. Книгу, в которой тигры от страха лязгали бы клыками, а с финиковых пальм так и сыпались кокосовые орехи. Ну и конечно, там была бы черно-белая в клеточку девочка-каннибалка, и она бы вплавь пересекла Великий, или Тихий океан, чтобы, добравшись до Сан-Франциско, получить в фирме «Дрингватер и компания» бесплатно зубную щетку. И звали бы эту девочку Петрозилья, но это, конечно, не фамилия, а имя.
Одним словом, я хотел написать настоящий приключенческий роман, потому что один бородатый господин сказал мне, что вы, ребята, больше всего на свете любите читать именно такие книги.
Три главы были уже совсем готовы, Я остановился как раз на том, как вождь по имени Великий Ворон, прозванный также Скороходом, скинул насаженное на лезвие своего перочинного ножика печеное яблоко и, сохраняя полное хладнокровие, быстро сосчитал до трехсот девяноста семи…
И вдруг все застопорилось, потому что я забыл, сколько ног у кита. Я тут же улегся на пол - а надо вам сказать, что лучше всего я думаю, лежа на полу, - и принялся вспоминать, но так ничего и не вспомнил. Тогда я стал листать толковый словарь - сперва на букву «К», а потом, из добросовестности, на букву «Р» - «Рыба-кит», но про китовые ноги нигде не было сказано ни слова. А я не мог писать дальше, не зная точно, сколько у кита ног. Совершенно точно!
Дело в том, что если бы кит встал в то утро не с той ноги, то вождь по имени Великий Ворон, прозванный также Скороходом, никогда не встретился бы с ним в джунглях. А если бы он не повстречался с китом именно в тот момент, когда на лезвие его перочинного ножика было; наколото печеное яблоко, то клетчатая каннибальская девочка, которую звали Петрозилья, никогда бы не увидела мойщицу бриллиантов фрау Леман, а не столкнись Петрозилья с фрау Леман, она никогда не получила бы драгоценного талона, по которому в Сан-Франциско фирма «Дрингватер и компания» бесплатно выдает совершенно новую зубную щетку, и тогда бы…
Короче говоря, мой приключенческий роман - а я так радовался, сочиняя его, - споткнулся, так сказать, о китовую ногу. Я был очень огорчен. А когда я рассказал об этом фройляйн Фидельбоген, она пришла в такое отчаяние, что чуть не заплакала. Но плакать ей было некогда, потому что она как раз накрывала на стол к ужину, и она отложила слезы на потом, а потом забыла, что собиралась поплакать. Таковы женщины!
Книгу я хотел назвать «Петрозилья из джунглей». Мировое заглавие, верно? А теперь три готовые главы лежат у меня под ножкой письменного стола, чтобы он не шатался. Но разве это подходящее место для приключенческого романа, действие которого происходит не где-нибудь там, а в тропиках?
Старший официант Нитенфюр, с которым я иногда беседую о моей работе, спросил меня несколько дней спустя, бывал ли я когда-нибудь там.
Где - там? - не понял я.
Ну, в этих самых тропиках, в южных морях, в Австралии, на Суматре, Борнео и тому подобном?
Нет, - ответил я. - А почему вы спрашиваете?
Потому что писать можно только о тех вещах, которые хорошо знаешь, которые видел собственными глазами.
Но позвольте, любезнейший господин Нитенфюр…
Да это же ясно, как дважды два, - сказал он. - У Нойгебауэров - они часто ходят к нам в ресторан - была прислуга, которая никогда не видела, как жарят птицу. И вот в прошлое рождество, когда ей велели приготовить гуся, хозяйка, вернувшись домой с покупками, застала такую картину: в духовке жарился гусь в том виде, как его купили на рынке. Не ощипанный, не опаленный, не выпотрошенный. Ну и вонь стояла, доложу я вам!
При чем тут гусь? - удивился я. - Не станете же вы утверждать, что жарить гусей то же самое, что писать книги. Уж не обижайтесь на меня, дорогой Нитенфюр, но это же просто нелепо.
Он дал мне отсмеяться вволю, впрочем, смеялся я не так уж долго, и сказал:
И тропическое море, и ваши каннибалы, и коралловые рифы, и вся прочая мура - это ваш гусь. А роман ваш; - это противень, на котором вы собираетесь зажарить и Тихий океан, и Петрозилью, и всех этих диковинных зверей. А если вы не знаете, как жарят такую дичь, то получится такая дичь, что стыда не оберешься. Точь-в-точь, как у прислуги Нойгебауэров.
Но именно так поступает большинство писателей! - воскликнул я.
Приятного вам аппетита! Вот и все, что он сказал мне в ответ. Некоторое время я молчал и думал. Потом возобновил разговор:
Господин Нитенфюр, вы знаете Шиллера?
Шиллера? Вы имеете в виду того Шиллера, что работает управляющим на пивоваренном заводе?
Нет! - говорю я. - Писателя Фридриха Шиллера, который больше ста лет тому назад написал уйму пьес.
Ах, вот что! Того Шиллера, которому памятники ставят?
Точно! Он сочинил драму, действие которой происходит в Швейцарии. Называется она «Вильгельм Телль». Раньше детей в школах всегда заставляли писать сочинение на эту тему…
Мы тоже писали, - перебивает меня Нитенфюр. - Этого Телля я прекрасно знаю. Верно, мировая пьеска, - Шиллер силен, ничего не скажешь. Что правда, то правда. Но писать сочинения - это просто ужасно. Одну тему я и посейчас помню: «Почему Вильгельм Телль не дрогнул, когда стрелял в яблоко?». Я получил тогда пару. Вообще, надо признаться, я никогда толком не умел…
Дайте же мне закончить, - говорю я. - Так вот, хотя Шиллер никогда не был в Швейцарии, в его пьесе «Вильгельм Телль» все - чистая правда, до мельчайших подробностей…
А это потому, - возражает Нитейфюр, - что он предварительно прочел поваренные книги.
Поваренные книги?
Ну да. Поваренные книги по своей специальности. В них можно почерпнуть много полезного: и какой высоты горы в Швейцарии, и когда там тает снег, и как все было, когда крестьяне подняли восстание против губернатора Геслера.
Вы, несомненно, правы, - соглашаюсь я. - Шиллер все это, конечно, читал.
Ну вот видите! - подхватывает Нитенфюр и убивает полотенцем муху. Вот видите, если вы поступите, как Шиллер, и почитаете книги, то, может быть, вам и удастся дописать вашу историю про этих самых австралийских кенгуру.
Тогда я дам вам один совет, - говорит он, - пишите о вещах, которые вы хорошо знаете. О метро, о гостиницах и о тому подобном, ну, и о детях, конечно, которые все время путаются у нас под ногами. Да и давно ли мы сами были детьми?
Но ведь бородатый господин, этот крупнейший специалист по детям - он уверяет, что знает их как свои пять пальцев, - толковал мне, что все это их не интересует.
Чушь! - бурчит господин Нитенфюр. - Уж мне-то вы можете поверить. В конце концов у меня тоже есть дети: двое мальчишек и девочка. И в свободные дни я рассказываю им, что здесь, в ресторане, происходит. А у нас ведь дня не бывает без историй: то кого-нибудь обсчитают, то - вот недавно был случай - один подвыпивший посетитель размахнулся, чтобы дать затрещину парнишке, продающему сигареты, а вместо этого врезал по шее проходившей мимо элегантной даме. И ребята мои, скажу вам по секрету, слушают эти рассказы, развесив уши.
Вы в этом уверены, господин Нитенфюр? - спрашиваю я.
Еще бы! Голову даю на отсечение! - восклицает он и убегает, потому что за соседним столиком какой-то господин стучит ножом о стакан, прося счет.
И вот только потому, что этого требовал старший официант Нитенфюр, я решил написать историю про то, что все мы - и вы, и я - очень хорошо знаем.
Я вернулся домой, уселся на подоконник и стал глядеть на Пражскую улицу в надежде, что как раз под моими окнами пройдет та История, которую я ищу. Тогда бы я ее окликнул и сказал: «Прошу вас, поднимитесь ко мне на минутку. Я так хочу вас написать!»
Но История все не шла и не шла, а я начал мерзнуть. Тогда я с раздражением захлопнул окно и пятьдесят три раза обежал вокруг письменного стола, но и это не помогло. Наконец, я, как в тот раз, улегся на пол и стал думать.
Когда вот так долго лежишь на полу, то мир выглядит совсем по-другому. Видишь ножки стульев, домашние туфли, цветы на ковре, пепел, пыль, тумбы письменного стола, а под диваном вдруг находишь перчатку с левой руки, которую позавчера тщетно искал в шкафу.
Итак, я с любопытством рассматривал свою комнату, глядел на все теперь не сверху вниз, а снизу вверх и с удивлением обнаружил, что у ножек стульев, оказывается, есть икры, да, настоящие тугие темные икры, словно это икры каких-нибудь негритят или школьников в коричневых гольфах.
И вот когда я стал пересчитывать ножки стульев, чтобы выяснить, сколько негритят или школьников в коричневых гольфах стоят на ковре, мне пришла в голову история про Эмиля. Быть может, потому, что я как раз думал о школьниках в коричневых гольфах, а быть может, потому, что фамилия Эмиля Тышбайн, что в переводе на русский значит «ножка стола».
Немецкий язык с Эрихом Кестнером
Emil und die Detektive (Эмиль и сыщики)
von Erich Kästner
Метод чтения Ильи Франка Текст подготовил Илья Франк Аннотация
Уважаемые читатели! Откройте, пожалуйста, любую страницу этой книги. Вы видите, что текст разбит на отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок - текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексикограмматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.
Сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Не бойтесь: вас же никто по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги)
все „утрясется“, и вы будете, пожалуй, удивляться: „Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!“ Когда наступает такой момент, „когда и так понятно“, вы можете читать наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не с нуля.)
Язык по своей природе - средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются - либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.
Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, от того, насколько мы „разбужены“ сейчас (а не от того, например, сколько раз мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений).
Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно - за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. „Пока не усвою, не пойду дальше“ - этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее вы будете читать, чем быстрее бежать вперед - тем лучше для вас. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала сделает свое дело, количество перейдет в качество. Таким образом, все, что требуется от вас, - это просто почитывать, думая не об
иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги.
Для меня это не подходит, - подумаете вы. Я так ничего не запомню. Поверьте, что если вы действительно будете читать эту книгу интенсивно, то метод сработает. Если же вы будете читать ее не один месяц, то тогда действительно ничего не выйдет. Ведь вы будете использовать вещь, нарушая инструкцию.
Гпавная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык - не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-немецки - вопрос трех - четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку - на нее надо быстро взбежать. Пока не взбежите - будете скатываться. Если вы достигли такого момента, что свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили - тогда все выветрится. А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно - и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам - и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматики, а просто попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика - очень интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к чтению данной книги можно и без грамматических познаний.
Немецкий язык с Эрихом Кестнером
von Erich Kästner
Метод чтения Ильи Франка
Текст подготовил Илья Франк
Данная книга построена следующим образом: текст разбит на небольшие отрывки, каждый из которых повторяется дважды: сначала идет немецкий текст с „подсказками“ − с вкрапленным в него дословным русским переводом и лексико-грамматическим комментарием (то есть
адаптированный), а затем − тот же текст, но уже неадаптированный, „без
подсказок“.
Начинающие осваивать немецкий язык могут при этом читать сначала
текст с подсказками, а затем тот же текст − без подсказок. Совершенствующие свой немецкий могут поступать наоборот: читать текст без подсказок, по мере необходимости подглядывая в подсказки.
Запоминание слов и выражений происходит при таком чтении за счет их повторяемости, без зубрежки. Кроме того, читатель привыкает к логике
немецкого языка, начинает его „чувствовать“.
Это книга избавит вас от стресса первого этапа освоения языка − от механического поиска каждого слова в словаре и от бесплодного гадания, что же все-таки значит фраза, все слова из которой вы уже
Уважаемые читатели! Откройте, пожалуйста, любую страницу этой книги. Вы видите, что текст разбит на отрывки. Сначала идет
адаптированный отрывок − текст с вкрапленным в него дословным
русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.
Если вы только начали осваивать немецкий язык, то вам сначала нужно
этом вы забыли значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то
необязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно вам еще встретится. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то
время − пусть короткое − вы „плывете без доски“. После того, как вы прочитаете неадаптированный текст, нужно читать следующий
Сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Не бойтесь: вас
же никто по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все „утрясется“, и вы будете,
пожалуй, удивляться: „Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!“ Когда наступает такой момент, „когда и так понятно“, вы можете читать
наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем,
кто осваивает язык не с нуля.)
Язык по своей природе − средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются − либо в живом общении, либо погрузившись в
занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.
Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, от того, насколько мы „разбужены“ сейчас (а не от того, например, сколько раз
мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений). Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько
раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в
разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без
зубрежки, естественно − за счет повторяемости слов . Поэтому,
прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. „Пока не
дело, количество перейдет в качество. Таким образом, все, что требуется от вас, − это просто почитывать, думая не об иностранном
языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги.
Для меня это не подходит, − подумаете вы. Я так ничего не запомню. Поверьте, что если вы действительно будете читать эту книгу
интенсивно, то метод сработает. Если же вы будете читать ее не один месяц, то тогда действительно ничего не выйдет. Ведь вы будете использовать вещь, нарушая инструкцию.
Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык –
не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на
спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-немецки – вопрос трех – четырех месяцев (начиная
«с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку – на
нее надо быстро взбежать. Пока не взбежите – будете скатываться. Если вы достигли такого момента, что свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите
чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили – тогда все выветрится.
А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно − и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам − и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматики, а просто
попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому,
интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к
чтению данной книги можно и без грамматических познаний.
Эта книга поможет вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику
и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил. Но
прочитав ее, не нужно останавливаться, продолжайте читать по-немецки (теперь уже, действительно, просто поглядывая в словарь)!
