Фотоистория Игоря Шпиленка началась в подростковом возрасте с, как ни удивительно, жгучей обиды на окружающую несправедливость. В 1973 году, когда ему было 13 лет, в лесу на родной Брянщине он увидел поразившее его своей красотой поле подснежников. И Игорю настолько захотелось показать эту неземную красоту остальным людям, что он две недели выпрашивал у бабушки фотоаппарат. А вернувшись на прежнее место, с огорчением увидел лишь летнюю траву.
Пришлось ждать целый год. И вот, когда следующей весной он с замиранием сердца пришел на то же место, то остолбенел.
Вместо знакомого пейзажа и таких долгожданных подснежников через всю поляну шли свежие следы гусеничного трактора, а вокруг лежали срубленные деревья. Пережитые тогда эмоции и предопределили всю его дальнейшую жизнь.
Теперь Игорь — один из лучших российских фотографов-анималистов и популяризатор идеи сохранения дикой природы, активно занимающийся вопросами создания и функционирования заповедников.
Первым, еще в 1987 году, стал «Брянский лес», затем были и другие. Сегодня Игорь разрывается между любимыми брянскими лесами и Кроноцким заповедником на Камчатке, где экосистема сохранилась практически в изначальном состоянии, а животные вовсе не считают человека царем природы.
Его фотографии поражают. Это соприкосновение с совсем другим миром, где за сотни километров вокруг нет ни одного супермаркета.
На его снимках животные, как правило, живут своей жизнью Охота, брачные игры, натаскивание детенышей — все это происходит перед объективом Игоря.
Как ему удается добиться такой степени вовлеченности в обычную жизнь диких животных?
Все просто: нужно стать для них привычным и безопасным элементом окружающего мира.
Сам он рассказывает об этом так: «Однажды я пять месяцев провел в избушке на берегу Тихого океана в Кроноцком заповеднике. Поселился в октябре.
Две недели видел зверей только на большом расстоянии. Первыми меня перестали бояться местные лисы и медведи, потом росомахи и соболи. Появилась возможность снимать их взаимодействие между собой».
Но, конечно же, для съемки самых осторожных животных приходится использовать тщательно подготовленные скрадки и длиннофокусные объективы.
К слову, Игорь много лет предпочитает исключительно Nikon и даже заразил этим предпочтением всю семью, вплоть до малолетних сыновей, активно идущих по стопам отца.
Главное для Игоря — не просто сделать красивый кадр, от которого будут охать потомственные горожане на выставке.
«Фотография для меня не является самоцелью. В первую очередь это мощный инструмент в главном деле моей жизни — охране дикой природы. Именно дикой, поэтому главная и единственная тема моего творчества — российские особо охраняемые природные территории: заповедники, национальные парки, заказники».
Но все же снимки Игоря Шпиленка — это профессионально и с душой сделанные фотографии, способные не только вызвать минутный интерес скучающего зрителя, а затронуть душу.
Ведь в каждом из нас, хоть и где-то очень глубоко, сидит первобытный человек, с его пиететом перед дикой природой. И иногда он все-таки подает голос.
01.08.2016 Тексты / Интервью
Беседовала Алена Бондарева
Фотографии: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
рассказать друзьям:
0
0
- Игорь, в 2016 году должен выйти фильм «Медведи Камчатки. Начало жизни». Это ваш первый опыт работы с видеокамерой? Фотография вам больше неинтересна?
Мечта про фильм давняя. Я больше десяти лет живу в самых медвежьих местах России, а может быть, и мира. У меня бывают такие дни, когда я за сутки встречаю более 100 медведей. На Камчатке есть избушки-стоянки, где с крыши можно увидеть одновременно 30-40 особей. Естественно, у меня накопилось много впечатлений. Осознаешь, насколько это интересный и умный зверь, насколько он поведенчески похож на человека. И понимаешь, почему именно медведь стал божеством для многих примитивных народов.
Но раньше о медведях я рассказывал с помощью фотографии, кино я всегда боялся, потому что фильм - это коллективное искусство, где надо объединять интересы многих людей, а в тех местах, где я работаю лучше, конечно, быть одному. Но какое-то время назад я понял, что фотографией не все можно передать. И рано или поздно надо браться за фильм. И, скажу вам, браться пришлось почти на голом месте, потому что у нас в России анималистическое документальное кино практически не снимается. Я видел, как это делают западные команды, которые на Камчатку приезжают снимать фильмы о наших медведях. Знаю, что это большая и серьезная, а самое главное, дорогая работа. Но тем не менее решил объединить заинтересованных людей (их оказалось немало). И прошлой весной мы начали снимать. Я заехал на самый юг Камчатки, поселился в избушке на берегу Камбального озера за месяц до того, как медведи начинают выходить из берлог. Нашел порядка 10 берлог, из которых появились недавно родившиеся медвежата. И среди этих 10 - только две, где медведицы были согласны на то, чтобы за ними следовали люди с камерами.
Фотография: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
- А как вообще вы снимаете диких животных? Маскируетесь? Выслеживаете?
Когда годами живешь среди медведей, то начинаешь их чувствовать, знаешь о них очень много. Естественно, если просто приехать на Камчатку на месяц, когда медведицы выходят из берлог, не зная местности, можно годами ходить по округе и не найти ни одной берлоги. Но у меня хорошая подготовка. Дело в том, что у камчатских животных нет такого страха перед людьми, как, например, в Сибири. Я в позапрошлом году проехал по всей России, в том числе через Сибирь на машине, и не видел ни одного медведя вблизи дороги, а те, которые мне попались вдали, убегали.
- Это не удивительно, в Сибири на них до сих пор охотятся.
Да, медведь - завидный охотничий трофей. А сибирские люди так устроены, я имею в виду жителей сельской местности, если едут куда-то на УАЗике или моторной лодке, обязательно берут карабин. Поэтому звери в тех местах «настеганные», человека боятся. На Камчатке ситуация другая, там существует большой Кроноцкий заповедник и Южно-Камчатский заказник, где налажена эффективная охрана. Поэтому практически все съемки медведей, которые делаются в России, проходят там. Но и на Камчатке не каждый медведь согласится сниматься. Только 9-10% медвежьей популяции знает, что человек не опасен. Эти медведи даже пытаются извлекать выгоду из соседства с людьми.
Фотография: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
Скажем, когда я долго снимал на одном месте (а я уезжаю в экспедицию самое маленькое на полгода), бывали случаи, когда животные ко мне просто привыкали. Подобное открывает большие возможности для фотосъемки интимных моментов, которые никогда не сделает человек чужой, приехавший на Камчатку на два-три дня.
Также и с медведями, после 10 лет работы в Кроноцком заповеднике и Южно-Камчатском заказнике многие из них стали моими знакомыми и даже соседями. Я понимаю, как они будут вести себя. И они знают, что ни я, ни люди, пришедшие со мной, не опасны. У меня даже были такие случаи, когда медведицы делали меня своей нянькой. У медведей семья устроена не так, как у людей. Самец только носитель генофонда, он встречается с самкой для зачатия, а после семейными делами не интересуется. Более того, при случае может и сожрать медвежонка. Чем самец крупнее, тем чаще он бывает каннибалом. То есть поедает особей своего вида и часто собственных детей. И поэтому самки с маленькими медвежатами самцов боятся. А старые медведи, особенно те, у которых негативный опыт взаимоотношений с человеком, избегают людей. И самки это знают. Поэтому каждый год приводят ко мне медвежат. Ведь я сижу с камерой и штативом на одном месте неделю, две. Они привыкли, что я для них часть ландшафта и никого не обижаю. Оставляют около меня детенышей, а сами уходят на 100 −200 метров рыбачить. Так складываются особые отношения с медведями. Собственно, я и занимаюсь фотографией, а теперь еще и кино, только потому что вижу много вещей, которые не могу держать в себе, мне хочется обязательно о них рассказать.
- Медведи, которые к вам привыкают, промышляют разбоями?
Эта проблема связана с охраной медведей. Люди порой ведут себя недальновидно. Они приучают диких животных к зависимости. И на Камчатке самые опасные медведи-убийцы, те, которые заходят на дачи и в города, привлеченные отходами и запахами помоек. Кормить диких зверей нельзя. Прикормленный медведь - это всегда животное, чья судьба заканчивается отстрелом. Потому что, раз попробовав человеческую пищу, он очень быстро соображает, что это легкая добыча, и обязательно придет еще. Медвежье помойничество - беда камчатской столицы и посёлков. Почти у каждого рыбхоза есть своя свалка. Люди не топят в воде отходы, не утилизируют их. Поэтому иногда на Камчатке в год отстреливают от нескольких десятков до сотни медведей. Но в том же Кроноцком заповеднике есть кордоны, где живут инспекторы, которые не оставляют пищевые отходы там, где они могут достаться медведям. И поэтому у животных с людьми на этой почве нет конфликтов.
- Вы живете только в избушках в заповедниках?
Это кордоны заповедника. Жить на Камчатке в палатке неудобно. Вы, наверное, слышали, про японца Мичио Хошино, которого задрал медведь.
В Интернете гуляет фейковый снимок. Якобы последний кадр Мичио Хошино - медведь, разрывающий палатку. На самом деле Мичио погиб глухой ночью и фотосъемки его смерти нет.
Справка RA:Но избушка на Камчатке - это громкое слово. Речь идет о маленьком сарайчике, сбитом из досок. На Камчатке нет строевого леса, в основном кривые каменные березы. И доставить материалы можно только вертолетом. Строительство тут безумно дорогое. Поэтому избушки очень простые. Но я в них довольно хорошо себя чувствую. Хотя жизнь тут и сложная. Иногда утром хочешь сделать себе кофе, поднимаешь ведро с водой, а там - лед. Поэтому сначала надо натопить избушку, растопить лед, и только потом сварить кофе.
Вообще, съемка дикой природы в физическом плане - дело нелегкое. Часто приходится терпеть лишения, в том числе и холод. Животным в этом смысле легче. Медведь-то залезет в берлогу и спит.
- Когда ведете съемки зимой, сколько часов обычно проводите на морозе?
Однажды мне захотелось снять росомаху, так как хороших снимков росомах у нас мало. Я выкопал снежную пещеру и просидел в ней при температуре −15-20 градусов четыре дня. За эти ночи мой спальный мешок впитал столько влаги, что перестал меня греть, пришлось уходить в избушку сушиться. Конечно, чтобы достичь нужного результата, приходится часами, а порой и днями сидеть на морозе, иногда даже аппаратура работать отказывается.
Фотография: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
- Как раз хотела спросить, как вы решаете эту проблему? У вас особая техника?
Я использую профессиональные камеры Nikon, которыми снимают спорт, людей, ландшафты.
- А что вы далаете, чтобы камера не отказывала при низких температурах?
Фотография: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
К сожалению, отказать камера может всегда, часто просто замерзает аккумулятор. Ну что делаешь? Греешь камеру у себя на груди. А бывает так, что и готовить еду нельзя, дым от огня или даже горелки отпугивает животных. Поэтому обычно опускаешь зерна в полиэтиленовый пакет, заливаешь водой и на ночь кладешь себе на грудь. Пока спишь, они разбухнут, на утро ешь эту кашу, «сваренную» на твоем тепле. И с аппаратурой также, аккумуляторы хранишь на груди, чтобы они не остыли; камеру на ночь берешь в спальный мешок. Существуют и другие хитрости. Самое главное, чтобы камера оставалась сухой, мороз не так страшен. Да и каждое следующее поколение фотоаппаратов более устойчиво к внешней среде.
Шпиленок И. Мои камчатские соседи. 370 дней в Кроноцком заповеднике. Фотокнига. - М.: Самокат, 2013. - 192 с.
- В книжке «Мои камчатские соседи» очень много лис. Но теперь вы говорите только о медведях, лисы вас больше не интересуют?
Последние два года я работаю в заказнике на самом юге Камчатки и там действительно лис меньше. Альбом «Мои камчатские соседи» описывает жизнь в средней части Камчатки, Кроноцком заповеднике. Лисы нынче мне мало попадаются, поэтому я и рассказываю про них меньше. Но параллельно с фильмом «Медведи Камчатки. Начало жизни», я хочу сделать и книгу. Чтобы люди как можно больше узнавали о медведях, их сохранении, и о том, как безопасно делить с ними одну территорию.
Фотография: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
- А как вы относитесь к Чарлзу Дарвину и Джеймсу Хэрриоту?
Как можно относиться к ярким людям? Без них наша жизнь была бы пресной. Вообще, меня часто спрашивают, какие фотографы на меня повлияли. Но, я вам скажу, что меня сформировали писатели-натуралисты (да и в тех местах, где я рос, не было фотокниг). Из зарубежных авторов - это Хэрриот, Даррелл. Среди русских - Константин Паустовский и Михаил Пришвин. А еще Василий Михайлович Песков, фотограф, журналист, который полвека писал о природе в «Комсомольской правде». И, конечно, мне очень повезло - с Песковым я знаком лично. И мы много с ним говорили о дикой природе и ее охране.
- Как вы думаете, почему в России не возникло такое анималистическое документальное кино, как на Западе?
Причин несколько. Главное - у нас нет рынка. Есть отдельные большие фанатики видеосъемки диких животных, но эти люди в сегодняшних условиях оказываются невостребованными, почти у каждого вторая профессия, позволяющая зарабатывать деньги. Я со многими лично знаком. Наши телевизионные каналы показывают зарубежные фильмы, возможно, потому, что их проще закупать, чем самим организовывать и финансировать съемки. В кинотеатрах тоже не показывается документальное кино о медведях. Но не исключено, что ситуация скоро изменится.
У нас еще 10-15 лет назад не было и анималистической фотографии. Но когда пришли цифровые технологии, и начал бурно развиваться интерес к дикой природе, фотография у нас возродилась.
- Может быть, вы назовете какие-то имена?
Есть много российских фотографов, чьи имена хорошо известны на Западе. Эти люди регулярно побеждают в самых престижных международных конкурсах. Возьмите того же Сергея Горшкова, который на Камчатке снимает медведей. Он лауреат многих британских, французских и немецких конкурсов и, в общем-то, очень востребованный фотограф. Сейчас подрастает новая плеяда молодых ребят, 20-30 лет, ворвавшихся в анималистическую фотографию.
Сегодня ситуация в целом меняется к лучшему. Журналы стали охотнее брать такие фотографии. К тому же есть Интернет, где очень легко демонстрировать свою работу. Но фотографам проще. Фотография - индивидуальное искусство, очень редко проекты снимают командами. И фотооборудование гораздо дешевле. Не надо везти на Камчатку команду: звукооператора, ассистента и так далее. Но дикой природы сегодня все меньше. Люди могут видеть ее только на мониторах компьютеров, экране телевизора, в книгах. Она становится от нас все дальше. А тяга к ней растет. И сейчас видны вполне объективные предпосылки для того, чтобы и документальное анималистическое кино возродилось и в России.
Фотография: Игорь Шпиленок / shpilenok.livejournal.com
- Есть ли фотографы, на которых вы равняетесь или хотя бы те, за чьими работами следите с интересом?
Есть фотографы, чьи работы меня восторгают. И я знаком с ними. Например, француз
Книга - лучший подарок. Книга с автографом автора или с пожеланиями от автора - эксклюзивный подарок!
У меня есть возможность выслать почтой любую из 4 книг, вышедших у меня в последние несколько лет, а также календарь "Ковры моей Родины" на 2016-й год. При Вашем желании любая книга будет подписана.
Например, эти:
Чтобы облегчить себе задачу продажи книг и календарей сейчас и на будущее, я сделал интернет-магазин, буквально на коленке. Так что не огорчайтесь небольшим шероховатостям, когда посетите его. Я еще тот интернет-строитель. Из кирпича и бревен у меня лучше получается:)
Если Вы хотите, чтобы я поставил автограф или подписал книги или календарь, при оформлении заказа в корзине нажмите кнопку "Добавить сообщение продавцу" и сообщите, кому подписывать, а также пожелания для подписи.
February 19th, 2014
Russian only
Мы с Орликом в молодости. Orlik and I in our youth. Photo Igor Shpilenok.
С детства люблю лошадей. Еще маленькой девочкой собирала фигурки лошадей, перечитывала всю детскую литературу о лошадях. Моя семья - мама, отчим, брат и я - жила в городе Денвер, где даже с нашим немаленьким участком нельзя было держать лошадей. А отец жил с мачехой загородом в 30 минут езды от Денвера. Когда мне исполнилось 10 лет, папа мне подарил пони - пегую кобылку по кличке Mandy. Я на ней ездила по прериям у подножья Скалистых гор каждые выходные и все лето, пока я не переросла низкорослую Mandy. Тогда папа мне купил лошадь по имени Bree мастью соловой, породы американской четвертьмильной (первая порода лошадей, выведенная на территории Соединённых Штатов). Я стала участвовать в соревнованиях и конноспортивных состязаниях, выполняла сложные манёвры, который использовали на диком западе для перегона скота.
Когда в десятом классе я уехала учиться в школу-интернат, нам пришлось продать Bree, но в школе я участвовала в кружке спортивной езды. И только лет через 12 у меня опять появилась своя лошадь - здесь на Брянщине.()
Кроноцкое озеро для меня не абстрактно. Я провел на его берегах не один месяц, работая инспектором охраны заповедника. Знаю каждый уголок этого самого большого пресноводного водоема Камчатки. На реке Кроноцкая, вытекающей из озера, в 2010 - 2011 гг я прожил более года, не выезжая в цивилизацию. Весь год я вел ежедневный дневник в ЖЖ, многие из вас об этом помнят. Об этом счастливом годе жизни повествует фотокнига "Мои камчатские соседи", ставшая бестселлером, выдержавшая пять изданий. Мои соседи: лисы Алиса, Кузя, Злодей Злодеевич; медведи Шкаф Комодыч, Суземка, Робинзон запомнились многим из читателей. И теперь над этим райским уголком нависла реальная угроза.
Озеро расположено в центре Кроноцкого государственного биосферного заповедника, находящегося в списке Всемирного природного наследия ЮНЕСКО. Казалось бы, что ему может угрожать?
Ответ понятен: безмерная жадность сильных мира сего:
Существующее законодательство однозначно на стороне заповедника, но людям, стоящим за этим проектом, вполне по силам изменить законодательство или проигнорировать его. Такое в истории современной России уже случалось, вспомните историю строительства Юмагузинского водохранилища на реке Белая, изменившего ландшафты Башкирского национального парка.
Как только коллектив заповедника начал противодействовать безумству олигархов, активизировались камчатские силовые структуры. Оборотни в погонах, естественно, оказались на той стороне, где деньги. Мне это знакомо: и я, и мои близкие, и друзья побывали под подобным катком, когда в 2007 году мы начинали борьбу с коммерческим браконьерством в Южно-Камчатском федеральном заказнике. Тогда силы добра восторжествовали. Сегодняшняя ситуация пошла по такой же схеме, только более жестко. Вчера была задержана и немедленно этапирована в Хабаровск начальник научного отдела Дарья Паничева. Она - мозговой центр противодействия, организатор научных исследований, показывающих экономическую и экологическую несостоятельность разрушающего природу проекта. Ей предъявляют абсурдное обвинение в экономическом преступлении, которого она не могла совершить. Дарья одна воспитывает несовершеннолетнего сына. Ребенок сейчас у друзей, но сценарий силовых структур уже известен: будут пытаться подключить органы опеки. Чуть ранее почти у всех заместителей директора заповедника прошли обыски.
Ни Кроноцкое озеро, ни Кроноцкий заповедник, ни Дарью Михайловну Паничеву мы не отдадим на растерзание людям, от действий которых трещит и стонет страна. Давайте сделаем все, что возможно, ведь нас, для кого дикая природа Камчатки не пустой звук, немало! Давайте покажем это!
Для начала подписываем петицию
Держитесь, камчатские коллеги и друзья! Держись, Дарья Михайловна! Сил всем!
Под катом - прекрасное Кроноцкое озеро.
Кроноцкое озеро - полюс холода заповедника. Зимой здесь обычны сорокоградусные морозы и толщина льда достигает одного метра.
Единственное место, где в любые морозы остаётся открытая вода, это исток реки Кроноцкой. Отсюда вода устремляется в свой тридцатикилометровый путь к Тихому океану.
Озеро летом.
В зеркале озера отражается правильный конус вулкана Кроноцкая сопка.
Вулкан Унана в утреннем свете.
Вечерние силуэты Валагинского хребта.
Длившейся 4 сезона, посвященной столетию заповедного дела в нашей стране. Книга получается большая, никак не влезает в один том. Тема необъятная, снимков тысячи, впечатлений и информации - перебор. Писать я слабак. Мне бы по лесам и горам с камерой бегать. Дается тяжело, но заставляю себя, иначе 4 сезона коту под хвост...
Параллельно готовлю большую фотовыставку по той же экспедиции и на ту же тему. Выставка ожидается в октябре в Москве, потом в некоторых других городах. Подробности чуть позже.
Как говорят, лучший отдых это не покой, а смена деятельности. Вот я сегодня взял выходной от книги и сделал подборку снимков для своего календаря на 2018 год. Поскольку сильно тоскую по удаленному прохладному полуострову и его диким обитателям, календарь будет назваться "Медвежьи сезоны". Этот снимок был кандидатом в календарь, но не попал. Покажу его хотя бы здесь. Медведь на весеннем льду озера Камбальное, Южно-Камчатский федеральный заказник.
December 1st, 2015
Этот нужник мы с волонтером Юрой Паниным (это он на снимке справа) построили возле избушки на Камбальном озере для прозаических нужд. Сначала я даже двери не хотел делать, так как из туалета открывался потрясающий вид на вулкан Камбальный. Я тот еще романтик. Но были предчувствия, и дверь я все-таки сделал. Весной пришел медведь и решил, что строение прекрасно подходит для маркировочного пункта. Обычно медведи используют для маркировки территории старые деревья, но на самом юге Камчатки деревьев нет, частые штормовые ветра не дают им вырасти. Здесь выживает только стланик. Наш туалет оказался для медведей просто находкой. Подойдет огромный самец, почешется об него спиной и шеей, помочится, еще угол погрызет. Так медведи обозначают свое присутствие для сородичей
Приходилось по нужде выходить с фальшфейером...
